Заблудшая душа. Переселенец - Страница 92

Да уж, действительно расслабились. В последний раз империя серьезно воевала больше ста лет назад. Даже тот конфликт, в котором Рольд Сакнар погубил целый легион, был не более чем пограничной стычкой с одним из Вольных королевств. А последний рокош был и того раньше. С крестьянскими восстаниями справлялись сами вассалы или «медведи», уверенно державшие в жесткой узде все незаконные лесные бандформирования.

Честно говоря, империя больше всего напоминала слишком уж спокойное и оттого какое-то игрушечное государство. Но это сейчас. Во времена дедушки Хвана Первого – Уланга, тоже Первого – здесь было очень «весело»: по империи часто прокатывались волны гражданских войн и рокошей.

С тех пор стало значительно спокойнее в основном благодаря тому же Улангу, его кровожадности и изобретательности. Одно не слишком законное, но очень важное изобретение на двести лет обезопасило страну от гражданских войн и дворцовых переворотов. Но теперь годы спокойствия, за время которых легионы вообще и гвардейская охрана императора в частности, так сказать, перестали мышей ловить, закончились. И в этом был виноват Хван Первый, который мог стать последним в своем роду, если бы не вмешательство графа.

Информация из мозга императора шла легко и незаметно, без малейших болезненных ощущений. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо по удобству извлечения нужных данных, а плохо – потому что я уже начал воспринимать прошлое императора как свое. Так и до потери личности недалеко.

«Вечер воспоминаний» нарушил сентар второго гвардейского легиона. Им оказался уже знакомый мне маркиз Дамиле, тот самый метросексуал, с которым меня познакомил граф в «ведомственной» таверне. Впрочем, от метросексуала в нем сейчас мало что осталось – типичный сентар при оружии и в броне. Удивление не успело оформиться в голове, как память императора тут же подсказала все подробности назначения маркиза на пост сентара второго гвардейского легиона. Самое смешное, что это было «уступкой» тем, кто рьяно требовал наказания зарвавшегося генерала Сакнара.

Работа, проделанная Гвиери за несколько дней, удивляла и поражала. Граф был гением закулисной игры и придворным стратегом, а вот тактиком он был слабым. Сама операция захвата императора была спонтанной и плохо продуманной, а о личности исполнителя и говорить нечего. Я легко мог загубить всю затею, в одно мгновение обесценив огромный массив работы всех союзников Кровавого Моржа при дворе империи. Но если бы мне вздумалось взбрыкнуть, наказание последовало бы моментально, и что самое неприятное – я не знал, каким именно оно будет. Так что пришлось играть свою роль дальше и очень много думать.

Маркиз ворвался в дом генерала весь такой энергичный и деятельный – его бойцы сразу оттерли в сторону подчиненных Соло и заняли оборону вокруг тушки «великого императора». Так же он попытался выдворить Лована, но я громогласно объявил центуриона спасителем венценосной особы и назначил личным телохранителем.

Из спальни мы выходили очень плотной группой – телохранители едва ли не лезли мне на голову. Проходя коридором, я сумел оценить постановочный талант подчиненных графа – все действительно очень напоминало бой между двумя группами гвардейцев, а потолочные панели не вызывали никаких подозрений.

Интересно, как граф собирается скрывать следы преступления в дальнейшем? Проще всего сжечь этот дом.

Весь путь до шикарной кареты императора меня терзало ощущение, что я упускаю нечто важное. Озарение пришло, когда в поле зрения попала унылая физиономия опозоренного центуриона, шедшего за «коробкой» охраны, словно побитая собака.

– Центурион Соло.

Рванувшегося ко мне центуриона новая охрана затормозила прямо на старте.

– Повиновение императору! – В глазах молодого центуриона полыхала жуткая смесь из стыда, обиды, растерянности и обреченности.

– Таух, хочу, чтобы ты сам выяснил, почему так случилось. Я не верю в твое предательство. Поэтому слушай мой приказ. Во-первых, с этого момента становишься сентаром первого гвардейского легиона, твоему начальнику уже давно пора на покой. Во-вторых, начинаешь расследование предательства гвардейцев. Готовься по первому требованию явиться с докладом.

Нельзя сказать, что парень возрадовался, но обреченность из его взгляда ушла.

Дверь кареты наконец-то отсекла меня от гудящей как пчелиный рой толпы и неприятного мельтешения факельных бликов.

Любые попытки собрать мысли в кучу утопали в адреналиновом вихре, разыгравшемся в крови императора. Душа Хвана пока не проявляла себя, но я был уверен, что с ним мне будет тяжелее всего, и не только потому что император был очень волевым человекам, но и по причине, так сказать, душевной усталости – надоело мне все это. Даже мысль о финишной прямой, после которой меня не ждет ничего хорошего, все равно как-то успокаивала.

Окончательно прийти в себя мне не удалось – карета мягко качнулась, и вновь пришлось напрягать старые суставы уставшего тела. Один из гвардейцев предупредительно подставил плечо, и я не стал выпендриваться – было как-то не до того. Вокруг моментально возобновилась суета и беготня.

Ночной императорский дворец уже не впечатлял красками и линиями, но давил на мозг сильнее дневного.

На монументальную лестницу, к счастью, взбираться не пришлось. Во-первых, карета выехала на ставший основанием дворцу холм, к самому фасаду, к тому же кабинет императора находился на первом этаже, и к нему был отдельный пологий ход.

На всех пяти постах, от бокового входа во дворец до дверей кабинета, охранников меняли прямо по ходу нашей процессии. Это больше напоминало дворцовый переворот, впрочем, так оно и было, но знали об этом лишь пособники Кровавого Моржа.