Заблудшая душа. Переселенец - Страница 114

114

Все. Время подошло к занавесу – осталось ровно двое суток. Рано утром я принял еще одну склянку магической мерзости и вернул бодрость разваливающемуся телу. Теперь главное – не потратить оставшиеся часы бессмысленно и постараться уйти красиво – целитель предупреждал, что естественная смерть будет невеселой.

Забадар покидала часть северного рыцарства и гвардия. Сутки этот город будут охранять пять тысяч рыцарей и оруженосцев, а уже завтра подойдут первые легионы. Они с ходу вроются в землю и постараются не пустить морхов дальше. Мы же в свою очередь постараемся сделать так, чтобы к этим укреплениям дикари явились максимально ослабленными.

Я ехал на очень красивом коне – поджарый, серый в темных пятнах жеребец рвался на подвиги и явно был расстроен, что ему достался старый наездник. Эта порода могла с легкостью нести закованного в латы рыцаря, так что старика в камзоле он не чувствовал вообще.

Мы ехали по дороге между садами, как вода заполнявшими низины между холмами. А выше шли виноградники, словно зелеными кучеряшками накрывавшие макушки холмов. Тяжелые ветви и упругие лозы были отягощены дарами юга. Скоро осень, и придет время собирать виноград, но не весь юг сможет порадоваться этой благодати. Дальше на юго-запад плоды рук человеческих уже втоптаны в землю и обильно политы кровью. Там не останется даже могил – все сожрут морхи. Грустно. И все же веселое южное солнце, зелень вокруг и сходящие с ума от простой и беспричинной радости птицы словно говорили, что все в этом мире зыбко – пройдет совсем немного времени, и испоганенные посадки возродятся, дав на политых кровью полях невиданный урожай. Ну а нам нужно сделать все возможное, чтобы обильные поля были обагрены кровью воинов, а не мирных жителей. Именно это и есть удел солдата, именно для этого он должен жить, а не ради почестей, золота и шумных попоек.

Интересно, и откуда у меня подобные мысли – «надуло» от императора, который хотел отдать эту землю за пару лишних лет жизни, или от честного, но уставшего генерала, а может, от виконта или мошенника? Про нелюдь я даже не стану упоминать. Или все же так изменился после всех приключений обычный менеджер? Ох, чудны твои дела, Господи.

Окружающая пастораль казалась мне неестественной, и лишь вид ближайшей к городу деревни объяснил почему: до этого момента нигде не было видно беженцев.

Первых беглецов, которые спасались от зубов морхов в буквальном смысле этого слова, мы заметили раньше, чем крыши деревенских домов.

Люди были везде – они заполнили все пространство садов, обочины дороги и даже часть самого дорожного полотна. А вот на поля никто даже не вздумал зайти – вновь сказывалась рачительность и уважение южан к чужому труду. Палатки, навесы от солнца и просто подстилки на голой земле слабо обеспечивали комфорт, но уставшим от долгого бегства людям и этого было достаточно. Несмотря на всю усталость, они поднимались и с надеждой смотрели на казавшуюся им бесконечной колонну воинов. Кто-то кричал что-то напутственное, кто-то плакал, были и те, кто выкрикивал упреки. Мы ехали молча, потому что сказать этим несчастным нам было нечего.

Сама деревенька выглядела как муравейник. Ее улицы были забиты пешеходами больше, чем столичные проспекты, но, несмотря на тесноту и всеобщий страх, хозяева не отгораживались от беды соседей. Вот из двери приземистой и небогатой хатки выскочила девочка с крынкой в руках и побежала между несколькими десятками сидящих на траве маленького двора людей. Добежав до небольшого навеса, она отдала кувшин матери, которая тут же принялась поить раненого. Уверен, что пострадавший мужчина оказался под навесом для скота только потому, что в самом доме было полно женщин и детей.

«Смотри, Хван, мать твою, Первый! Смотри, что ты, падаль, наделал!» – мысленно завопил я, но душа императора спряталась слишком глубоко. Надеюсь, ему там сейчас очень погано.

– Соло, – позвал я сентара.

– Да, мой император, – подъехал держащийся неподалеку начальник гвардии.

– Оставь здесь полусотню, пусть поднимают людей и ведут дальше. До города недалеко, так что дотянут. И пошли гонца к герцогу: пусть вышлет из Забадара транспорт.

– Повиновение императору! – отсалютовал сентар и развернул коня.

За первой забитой людьми деревушкой была вторая, а за второй третья. Я уже готовился увидеть еще одну картину человеческого отчаяния и в четвертой деревне, но нас ждало совсем другое зрелище.

Ближе к вечеру, на подъезде к очередному поселению, когда выпасы сменились полями и виноградниками, а вдали зеленели верхушки садов, в пронзительно-голубом небе мы увидели множество черных столбов дыма.

– Граф, – подозвал я к себе дворянина, который управлял северными рыцарями.

– Да, ваше величество.

– Собирайте рыцарей, идем галопом к деревне.

– Но, ваше величество, – вмешался в разговор Соло. – Это опасно, вам лучше идти вместе с гвардией.

– Мой юный друг, – улыбнулся я молодому сентару. – Единственная опасность для меня кроется в том, чтобы дожить до послезавтрашнего утра и умереть в муках. Так что позволь мне прожить это время так, чтобы не было стыдно перед предками.

Я хотел использовать совсем другую фразу, но решил не идти на наглый плагиат.

Соло как-то вдруг сдулся и вздохнул. Единственное, что он себе позволил в плане самоуправства, – вдвоем с седоусым тирахом отодвинуть прислугу и быстро запаковать меня в рыцарскую броню с императорским драконом на щите.

– Ну что, граф? Вперед!

Это было очень странное ощущение – скакать в строю тяжеловооруженных рыцарей. Узость дороги не позволяла нам встать в рыцарский клин, поэтому шли «палицей» – так с фантазией рыцари называли обычную колонну по три. Тяжелых рыцарей в нашей колонне набралось почти полторы сотни, и более чем двухтысячная масса легкобронированных оруженосцев шла такой же колонной, но позади.

114